Калиостро
Стихотворение Павла Антокольского

Плащ цвета времени и снов, Плащ кавалера Калиостро... Марина Цветаева¹ На ярмарке перед толпою пестрой, Переступив запретную черту, Маг-шарлатан Джузеппе Калиостро Волшебный свой стакан поднес ко рту. И тут же пламя вырвалось клубами, И завертелась площадь колесом, И жарко стало, как в турецкой бане, И разбежался ярмарочный сонм. И дрогнула от дребезга и треска Вселенная. И молния взвилась... Лишь акробатка закричала резко: «Довольно, сударь! Сгиньте с наших глаз!» Но Калиостро возразил любезно: «Малютка, я еще не превращен В игрушку вашу. Поглядите в бездну...» И он взмахнул пылающим плащом. Она вцепилась в плащ и поглядела Сначала робко, а потом смелей: «Ну что же, маг, ты сделал наше дело — И мне винца, пожалуйста, налей!» Пригубила и, обжигая десны И горьким зельем горло полоща, Захохотала: «Все-таки несносны Прикосновенья жгучего плаща! Но что бы ни было, я не трусиха. Ты, может быть, опасный человек, А все-таки отъявленного психа Я придержу на привязи навек!» Что с ними дальше было — знать не знаю. А коли знал бы, всё равно молчок. Но говорят,что акробатка злая Сдержала слово, сжала кулачок. В другой, изрядно путанной легенде Описаны их жуткие дела, На пустяки растраченные деньги: Девчонка расточительна была. Она и он добыли, что им надо, Не замечали пограничных вех, Европу забавляли буффонадой Не час, не день, не годы — целый век. Как видно, демон старика принудил Изнемогать от горя и любви. И служит ей он, как ученый пудель, Все замыслы откроет ей свои. Летят года. Беснуется легенда. И как попало главами пестрит. И вот уже зловредного агента Следить за ними подослал Уолл-стрит. В какой лачуге иль в каком трактире Заколот этот Шерлок Холмс ножом? Где в тучи взмыл «ТУ-сто сорок четыре»? Чей Пинкертон пакетами снабжен? А в то же время Калиостро скрылся На полстолетья, как на полчаса. Его архив грызет чумная крыса, А старикан сначала начался! Есть у него дворец и графский титул, Сундук сокровищ и гайдук-араб. Забронзовел, весь в прозелени идол, Владыка мира — все-таки он раб! Да! Ибо в силу некоего пакта Меж ним и автором явилась тут Всё та же, та же, та же акробатка. О ней неправду сплетники плетут. Но что за мерзость городские сплетни! Ведь акробатка — вечная весна, А стосемидесятишестилетний Из-за нее одной не знает сна! Смотрите же в партере, на балконе, Как действие стремительно идет! Несут карету бешеные кони. На козлах автор — сущий идиот. А позади плечом к плечу две тени. Они страшны для чьих-то медных лбов. В сплетенье рук, в сцепленье двух смятений, Вне времени свершается любовь... Там — ждут востребованья груды писем. Здесь — лопается колба колдуна. От акробатки ветреной зависим, Он знает — жизнь исчерпана до дна. Он скоро сдохнет. Так ему и надо! Но мечется легенда наугад... Дай на пятак стаканчик лимонада! Дай на целковый парусный фрегат! За океаном, в Конго иль у Ганга, Единая однажды навсегда, Всё та же краля, выдумка, цыганка Взмахнет ему платочком: «До свида...». Пора! Пора! Еще ничто не ясно. Воображенье — лучший проводник. Весь мир воображеньем опоясан. Он заново разросся и возник. Он движется вовне или внутри нас, На личности и роли нас деля. Он формула. Он точность. Он стерильность. Вкруг солнца вечно вертится земля. Стучит тамтам. Гудят удары гонга. Круженье пар. Скольженье легких тел. Рукой подать до Ганга и до Конго. Кто захотел — мгновенно долетел!.. Не представляя, что подскажет завтра, К чему обяжет утренняя рань, На полуслове обрывает автор И отвергает всякую мораль. Да и к чему служила бы мораль нам? Кончает Калиостро свой полет В четвертом измеренье ирреальном И поздравленья новобрачным шлет, Я посвящаю Женственности Вечной Рассказ про Калиостро-колдуна. В моих руках не пузырек аптечный. Мне в руки вечность даром отдана.