Воспоминание об А. А. Воейковой
Стихотворение Николая Языкова

Ее уж нет, но рай воспоминаний Священных мне оставила она: Вон чуждый брег и мирный храм познаний, Каменами любимая страна; Там, смелый гость свободы просвещенной, Певец вина, и дружбы, и прохлад, Настроил я, младый и вдохновенный, Мои стихи на самобытный лад — И вторились напевы удалые При говоре фиалов круговых! Там грудь моя наполнилась впервые Волненьем чувств заветных и живых И трепетом, томительным и страстным, Божественной и сладостной любви. Я счастлив был: мелькали дни мои Летучим сном, заманчивым и ясным. А вы, певца внимательные други, Товарищи, как думаете вы? Для вас я пел немецкие досуги, Спесивый хмель ученой головы, И праздник тот, шумящий ежегодно, Там у пруда, на бархате лугов, Где обогнул залив голубоводный Зеленый скат лесистых берегов? Луна взошла, древа благоухали, Зефир весны струил ночную тень, Костер пылал — мы долго пировали И, бурные, приветствовали день! Товарищи! не правда ли, на пире Не рознил вам лирический поэт? А этот пир не наобум воспет, И вы моей порадовались лире! Нет, не для вас!— Она меня хвалила, Ей нравились: разгульный мой венок, И младости заносчивая сила, И пламенных восторгов кипяток; Когда она игривыми мечтами, Радушная, преследовала их; Когда она веселыми устами Мой счастливый произносила стих — Торжественна, полна очарованья, Свежа,— и где была душа моя! О! прочь мои грядущие созданья, О! горе мне, когда забуду я Огонь ее приветливого взора, И на челе избыток стройных дум, И сладкий звук речей, и светлый ум В лиющемся кристалле разговора. Ее уж нет! Всё было в ней прекрасно! И тайна в ней великая жила, Что юношу стремило самовластно На видный путь и чистые дела; Он чувствовал: возвышенные блага Есть на земле! Есть целый мир труда, И в нем надежд и помыслов отвага, И бытие привольное всегда! Блажен, кого любовь ее ласкала, Кто пел ее под небом лучших лет... Она всего поэта понимала — И горд, и тих, и трепетен, поэт Ей приносил свое боготворенье; И радостно во имя божества Сбирались в хор созвучные слова: Как фимиам, горело вдохновенье!